автор: Никита Новиков

Льюис во всем своем творчестве проявил себя прежде всего как апологет. Апологет - то есть провозгласитель и защитник веры во Христа. Льюис жил в XX веке - в ту эпоху, когда Христос для большей части человечества стал призраком, тенью прошлого, не более. И теперь, когда о Спасителе мира бытуют смутные и отрывочные представления, или запомнившиеся еще со времен школьных уроков истории, или случайно услышанные по радио от какого-нибудь проповедника, Льюис напрямую обращается к людям неверующим, которые не знают христианства и недолюбливают его. Льюис пишет для тех, у кого Христова Церковь ассоциируется с неким оплотом мракобесия и представляется врагом прогресса, для кого Она - воплощение чего-то безнадежно устаревшего. Творения писателя сопоставимы по смыслу с древней традицией первых апологетов. Во II-III веках, когда христианство было гонимо официальной властью, апологии представляли собой открытые письма к римским императорам. Льюис также адресуется к читателям, настроенным по отношению к Евангелию если не враждебно, то равнодушно. Он пишет осторожно, живо и с юмором. Он задается целью читателя не только увлечь, но и развлечь, поскольку человек приходит к Богу не сразу. Многое может ему помешать, и в большинстве случаев совершенно неизвестно, что станет решающим импульсом для обращения. Яркий тому пример - жизненный путь самого Льюиса, период его собственного обращения.

Льюис был филологом-классиком, неординарным ученым, профессором Кембриджа, и впитанная его личностью античная культура, равно как и родная, английская, а вернее кельтская (отец писателя был ирландцем) отразилась потом в его книгах. Естественно, человек, посвятивший свою жизнь языкам и литературе, уходящим в самую глубину культуры, не мог не начать задумываться о смысле и истоках жизни и мироздания. Сначала, вероятно, было просто преодоление в себе рационализма и скептицизма под влиянием некоторых книг, некоторых личностей, собственных мыслей, которые поколебали его решимость ученого жить без Бога. Затем последовало признание Бога, как Абсолютной и Всемогущей Личности, и, наконец - как Спасителя и Искупителя человечества. По свидетельству самого писателя все происходило незаметно для окружающих. При внешне совершенно обыкновенном течении жизни происходила напряженная внутренняя работа мысли и души человека, которую словами в полной мере не выразить: "Встреча с Богом произошла в обстановке обыденной и мирной - в автобусе. Внезапно я почувствовал себя комом снега, который сейчас начнет таять, почувствовал невидимый корсет, который задушит меня, если я не избавлюсь от всей моей дряни и мелочности... Вечером, дома, я встал на колени и неохотно сказал Богу, что Бог есть Бог".

Такая неожиданная, пришедшая, как наитие, вера переродила личность ученого, произвела на него почти шоковое воздействие и стала глобальным импульсом для принципиально нового творчества, ведь до обращения в христианство Льюис не занимался художественной литературой, известны только несколько его научных работ.

Льюис был удивительно живой и глубокий человек, чуждый всякой закоснелости и схематизма, как в повседневности, так и в своих произведениях. Один русский эмигрант, современник и знакомый писателя, так описывает его облик: "Внешне он напоминал скорее фермера, чем профессора и философа. Небрежно одетый, с крупным, красным лицом, он любил громко смеяться за кружкой пива среди друзей. Но за этой рыцарской наружностью скрывался человек рыцарского благородства и глубокой духовности, умевший проникать в тайники души".

Писать книги о христианстве Льюис начал с 1932 года, и тогда же его стали приглашать на радио, причем не как профессора-филолога и ученого, а как проповедника. Его первое произведение "Просто христианство" составлено на основе радиобесед. Вообще все книги Льюиса можно условно разделить на две части: это, с одной стороны, беллетристика (статьи, трактаты, интервью), с другой стороны, художественная литература (романы, сказки, аллегории). Вся беллетристика принадлежит, собственно, к жанру философской прозы и является апологетикой как таковой. Значение и пользу этих книг невозможно оспорить. Однако особенно Льюис интересен там, где он более всего необычен - в своих фантастических романах и сказках. И здесь он выходит на иной уровень апологетики и рассказывает о Боге и Его Царствии на ином языке, отличном от привычного многим языка проповеди. Это - оправданный временем язык символа и аллегории, язык мифа и эпоса. Символ всегда многозначен и гибок, через символ возможно многое показать, во многом убедить самой силой его красоты, оставив в стороне сухой и взыскательный стиль научной статьи. Сказка, в одежды которой облекается у Льюиса Благая Весть о Христе, простая, но вместе с тем яркая и многокрасочная. Сказка, доступная любому возрасту, но нужная прежде всего ребенку... или неофиту! Ведь новообращенному христианину да и просто интересующемуся необходимо показать не мертвые схоластические умозаключения или великолепные, но слишком сложные для начинающего богословские построения, а Живого Бога и созидательную христианскую нравственность. Идущий ко Христу человек должен ощутить Дух, который "дышит, где хочет", Дух благодати и радости.

Великолепным воплощением этой духовной радости, подкрепленной живой и глубокой верой, являются "Хроники Нарнии" (далее - ХН). Это цикл фантастических сказок, которые по существу представляют собой своеобразный Катехизис. Катехизисом его можно назвать потому, что здесь в аллегорической форме даются основные понятия о христианстве, о его "опорных пунктах". Если вчитываться и вдумываться в строки "Хроник", постепенно раскрывается и дается не полное знание о Боге и церкви, располагающее, тем не менее, к более серьезному чтению и размышлению (Евангелие, Св. Отцы).

В ХН Бог, мир и люди находятся в постоянном взаимодействии, взаимопроникновении. Герои сказок - это обыкновенные английские девочки и мальчики, чудесным образом попадающие в Нарнию, в другой мир, другую вселенную, но тоже сотворенную Богом. Дети видят историю этого мира, его пороки и добродетели, его радости и ужасы. При этом автор не оставляет их безучастными наблюдателями. Герои не только сопереживают событиям, происходящим в Нарнии - они становятся творцами и участниками этих событий. Перед ними постоянно ставятся нравственные задачи, хотя и под видом обычных сказочных миссий: "пойди туда-то, сделай то-то". Дорогой в Нарнию для детей становятся самые неожиданные и незаметные места - чердак старого дома, платяной шкаф, калитка в саду. Льюис чувствует многообразность, бесконечность, многообъемность созданной Богом вселенной, раскрывает неисповедимость воли Божией. В своем понимании мироздания писатель близок одновременно еретику Оригену и святителю Григорию Паламе. По Оригену Бог вечен и неизменен, а следовательно, все, что имеет бытие от Бога пребывает вечно. Поэтому все воссоздается и возобновляется в постоянном акте творения. Получаются бесконечные цепи миров. Бог не может не творить. В "Племяннике чародея" (в первой Хронике), в начале своего путешествия Полли и Дигори попадают в Лес-между-мирами для того, чтобы сначала попасть в умирающий мир Чарна, где дети встречают колдунью, а затем стать свидетелями творения на их глазах из небытия нового мира Нарнии.

А с Паламой Льюиса связывает ощущение того, что все тварное живо, все пронизано Божественными энергиями. Природа не мертва, а освящена дыханием Божиим. Именно поэтому в Нарнии животные и птицы говорят и мыслят подобно людям, а в лесах бродят наяды, дриады, кентавры и прочие мифологические существа, олицетворяющие, по сути, природу.

Главный герой ХН - Великий Лев Аслан. Это и есть Бог Всемогущий и Вездесущий. Льюис остро переживает тайну Божественного бытия: Божественная сущность проста и непостижима. Бог вечен и запределен всему тварному: "все, что ни сотворено, нисколько не подобно по сущности своему Творцу". Вот как видит это автор ХН: "Вдруг колдунья смело шагнула навстречу Льву. Он подходил все ближе, мягко и тяжко ступая, он был уже в ярдах десяти, он пел. Колдунья подняла руку и швырнула в него железный брусок. Никто, а тем более она - не промахнулся бы на таком расстоянии. Брусок ударил Льва прямо между глаз и упал в траву. Лев приближался - не медленнее, не быстрее, словно ничего не заметил. Ступал Он бесшумно, но земля дрожала от его шагов" ("Племянник чародея").

В таинственной и поэтической форме Льюис раскрывает всемогущество Божие. Все имеет начало от Бога, и все возвращается к нему:

" - Вы обещаете не... ничего не делать, если я подойду? - спросила Джилл.

- Я не даю обещаний, - ответил Лев.

- Вы едите девочек?

- Я проглотил много девочек и мальчиков, мужчин и женщин, королей и императоров, городов и царств, - ответил Лев. Он сказал это без хвастовства, сожаления или гнева, просто сказал".

Какая богословская сила в этих словах! При этом известно, что Льюис почти не читал Отцов Церкви и трудами их при написании книг не пользовался.

Наконец, самое главное: Бог есть любовь. Все слова и поступки Аслана, хотя они порой кажутся детям непонятными, есть любовь. Во второй Хронике Аслан отдает себя "по ритуалам древней магии" на смерть, подобно Христу, распинающемуся за грехи мира.

ХН написаны с любовью, в них проявилась творческая и живая любовь автора к людям. Здесь она проявляется в большей степени, чем, например, в "Просто христианстве", где все-таки больше отвлеченного философствования, хотя и не лишенного живости. Любовь, прежде всего, к детям, к их непонятной многим взрослым, но полной таинственным смыслом жизни. Вспомним начало ХН. Льюис не начинает повествование, а как будто заводит разговор с ребенком, чтобы заинтересовать его: "Повесть эта о том, что случилось, когда твой дедушка был еще маленьким. В те дни Шерлок Холмс жил еще на Бейкер-стрит, а патер Браун еще не расследовал преступлений. В те дни, если ты был мальчиком, тебе приходилось носить каждый день твердый белый воротничок, а школы были хуже, чем теперь. Но еда была лучше, а что до сластей я и говорить не стану, как они были дешевы и вкусны - зачем тебя зря мучить".

Любовь к грешному человеку, сострадание к его слабостям и недостаткам. Льюис прекрасно понимает природу греха, его механизм. Истинное нравственное богословие расцветает в его Хрониках. Гордыня, как обычно, служит источником всех бед и зол - от сатанинской мании величия дяди Эндрью и Колдуньи ("Удел наш высок, мы одиноки", а сказав это, делают всяческие пакости, не думая о жизни других людей) - до жалкого тщеславия ослика Глупа, из которого, впрочем, родилась Великая Ложь. Жалкая скотинка под предводительством обезьяны Хитра становится Мировым Обманщиком (Cosmoplanis по-гречески, как и называется в Поучениях св. апостолов Антихрист). Уныние и малодушие заставляет Джилл в "Серебрянном кресле" забыть о знаках, данных ей Асланом (знаки, от которых зависит успех всего предприятия - как символы воли Божией): "Наверху было еще хуже... Джилл было очень трудно возвращаться на этот звериный холод, а тут еще Хмур как раз спросил:

- Ты твердо помнишь знаки? Какому надо следовать теперь?

- Да ну их, эти знаки, - заворчала Джилл, - кажется кто-то что-то попросит ради Аслана. Не буду их здесь вспоминать.

Вопрос Хмура разозлил ее, ибо она и сама сердилась на себя за то, что не помнила как следует уроков Аслана. Недовольство, муки холода и усталость побудили ее так ответить - в глубине души она так не думала".Какое евангельское видение ситуации! Вспоминается сразу притча о сеятеле, когда семена Слова Божия проросли, но тернии мирских соблазнов и скорбей заглушили их: "Они ни о чем не могли думать, кроме кроватей, ванн, горячей еды и крыши над головой. Об Аслане они и не упоминали..."

Итак, Льюис рассказывает о Боге, оставаясь в целом апофатичным, то есть не занимаясь собственно богословием. Рассказывает о Его милости и любви. Бог в творчестве писателя явлен как Личность, что очень важно для современного человека, закосневшего в рационализме или оккультизме. При этом, Льюис по духу ближе восточному христианству, а именно - православию. Некоторые исследователи считают Льюиса "анонимным православным". Льюис отрицает схоластическое и рациональное богословие Запада. Он прекрасно понимает, что путем формальной логики и вообще только философского мышления невозможно ощутить сокровенность Бога, Его неисчерпаемую таинственность. Именно поэтому Льюис столь актуален и нужен сейчас - в исторически православной, но по сути уже отошедшей от своего промыслительного пути России. Клайв Стейплз Льюис уже стал близок понятен многим христианам России, как православным, так и иных конфессий, да и просто людям, находящимся в религиозном поиске. Будем надеяться, что классик английской литературы выполнит свою миссию - заставит людей задуматься о Боге.